Пять лет назад умер Президент. Один из основателей и первый Президент Всемирного клуба одесситов. В этом качестве Михаил Жванецкий масштабировал одесский провинциальный патриотизм до планетарного уровня. При этом ему удалось стать «народным», представляя Одессу как интеллигент и интеллектуал. Без тени намека на «блатняк».

Одесситы моментально подмечают любую фальшь, любой промах. И, не стесняясь, дают это понять. Приходится соответствовать. Держать фасон. И Жванецкий, надо отдать ему должное, держал. Одновременно гордо и с фирменным «прыщуром», которым будто просвечивал окружающих одному ему доступным «суперрентгеном».

Он был настоящим лицом «Юморины». Ее карнавальным королем. «Юморина» без него была бы просто названием. Как и положено карнавальному королю, он был жизнелюбив. Во всех смыслах. Поэтому еще на пике популярности о нем ходили «грязнобельевые» слухи. Но в городе моряков и жен моряков к этим слухам относились с пониманием и, можно сказать, с одобрением.

Он был сложен. Его тексты — мозаика. В них легко можно найти грустную иронию Бабеля, энергичность Багрицкого, интеллигентную сатиру Ильфа и Петрова, мягкую романтику Олеши… короче — кусочки литературы, которую одесситы причисляют к одесской, а не к советской, русской, украинской, еврейской или какой-либо другой.

В творчестве Жванецкого были разные уровни для разных людей. В шкафчике — ящичек, в ящичке — коробочка, в коробочке — двойное дно, под ним — конвертик, а в конвертике — ключик. От того самого портфеля, в котором самое сокровенное. Многих, кто чувствовал, что недопонимает написанное и сказанное им, это раздражало и раздражает по сей день.

Он был авантюристом. В хорошем смысле. Кем-то вроде литературно-театральной версии Осипа Шора, легендарного персонажа времен революции — гражданской — нэпа, ставшего прототипом Остапа Бендера. Жизнь Жванецкого выписывала настолько замысловатые и сложные кренделя, что уже упомянутый Осип мог бы позавидовать. Комсорг факультета в Институте инженеров морского флота и механик по кранам в Одесском порту — довольно специфический старт для карьеры писателя и артиста. Впрочем, для одессита вполне обычный.

Ему довелось познать и славу, и опалу, и пробежать по той грани, за которой «оклемаешься в краю, где не знаком тебе никто». Правда, в отличие от литературного Остапа Бендера, переквалифицировавшегося в управдомы, и реального Осипа Шора, ставшего проводником, Жванецкий нашел свое сокровище и сумел им воспользоваться, возглавив свой Театр миниатюр. В котором был и директором, и главным автором, и ведущим актером. Человек-театр, как шутили о нем. Но это был театр не в Одессе, а в Москве… И для одесского «сегодня» это не повод для гордости.

Кто Михаил Михайлович Жванецкий для Одессы сейчас, когда говорят пушки, а не музы? Что будет с памятью о нем после войны?

Еще до полномасштабного вторжения «профессиональные патриоты» предъявляли ему за то, что его «Дежурный по стране» — не про ту страну. А уж после ордена от Путина… «Зраднык!» — кричали «патриоты». «Шо это было, Михал Михалыч?» — тихо спрашивали все остальные. Хотя сразу было понятно, что награду эту он принимает с тем самым фирменным «прыщуром». И обращен этот «прыщур» и к тем, кто дает, и к тем, кто поднимают геволт из-за того, что взял. Первым он как бы говорил: «Я же знаю, что вы бы с удовольствием закрыли мне рот и отправили греметь котелком по шконкам». А у вторых как бы спрашивал: «Почему вы не ловите иронию происходящего? Где ваше чувство юмора? В тяжелые времена оно должно быть острее…»

Хотя в обиходе многие одесситы как называли, так и называют его бульваром Жванецкого. Одесситы — народ упрямый. Мы называли Дерибасовскую Дерибасовской, когда она была Лассаля, Приморский Приморским, когда он был Фельдмана, Екатерининскую площадь Екатерининской, когда она была Карла Маркса. Спущенные сверху переименования — это не к нам.

Хорошо, что остался памятник. Маленький памятник в саду скульптур Литературного музея. «Ты одессит, Мишка….» работы Владимира Траскова. Тот, перед которым сегодня стоят многие одесситы. Кто-то физически, а кто-то мысленно.

Война убирает книги Жванецкого из публичных библиотек. Из-за войны Одесса не может отмечать дни его памяти. Снимать фильмы и передачи о нем. Устраивать ретроспективные показы его выступлений. Организовывать публичные чтения его произведений на его языке. На том, которым он владел, как мало кто до него и никто после. Нельзя сказать, что это главная потеря, понесенная Одессой из-за войны. Но одна из главных — точно.

И всё же есть уверенность в том, что творчество Жванецкого и память о нем пройдут испытания временем. Тем более что цитаты из Михал Михалыча прочно проникли в одесский язык и останутся в нем навсегда. Я точно знаю, что одесситы читают и слушают Жванецкого. Благо его книги, записи его выступлений, спектакли и постановки по его текстам есть в свободном доступе в интернете.

Но когда я говорю: «Одесситы читают и слушают Жванецкого», — речь идет не обо всех одесситах. Жванецкий всё больше принадлежит прошлому и постепенно превращается из «народного» автора в элитно-интеллектуального. Такого, как Шарль Сикар или Александр Дерибас, Лазарь Кармен или Владимир Жаботинский. О котором многие слышали, но внимательно и вдумчиво читали немногие. Более того, сегодня легко встретить одессита, в основном из числа молодежи, который не знаком с творчеством Жванецкого и даже не знает, кто это такой. Ситуация 15–20 лет назад просто немыслимая. Можно сказать, что корона «самого известного одессита» свободна и ждет того, кто осмелится ее примерить.

В 2019-м, в последний «президентский» визит в Одессу, многие замечали, что Михал Михалыч хоть и продолжает держать фасон, но сдал. Взгляд его был грустен и, как принято говорить, — обращен в вечность. Может быть, его талант, творческое чутье, канал связи творца с Творцом позволил ему уже тогда увидеть испытания, которые мы проходим сегодня? Теперь, если верить людям религиозным, он смотрит на нас из этой самой вечности. Разумеется, «с прыщуром».

Одесса