Советский эскиз на фоне итальянского дизайна

Кахетинское шоссе — так называется трасса, ведущая в город из тбилисского аэропорта. Те, кто едут по шоссе впервые, часто спрашивают: «А что это?» — про огромное волнообразное и полностью стеклянное здание Министерства внутренних дел. Построенное в 2009 году по проекту легендарного итальянского архитектора Микеле де Лукки здание стало символом успешно завершенной правительством Михаила Саакашвили реформы полиции, благодаря которой в Грузии выродились «воры в законе», а на улицах стало даже безопасней, чем во многих европейских столицах.

На днях свой вклад в архитектурный облик Кахетинского шоссе внесла и «Грузинская мечта»: неподалеку от ультрасовременного здания МВД теперь стоит конная статуя царя Ираклия II, объединившего в Восточной Грузии регионы Картли и Кахети, что было большим достижением для грузин в XVIII веке. В историю царь также вошел как правитель, подписавший в 1783 году союзнический договор с Российской империей, известный как «Георгиевский трактат». Это привело к тому, что вскоре после смерти царя Ираклия Грузинское царство было упразднено и стало губернией в составе Российской империи.

Статуя царя на трассе очень многим не понравилась. В первую очередь новый памятник невольно сравнивают с установленным еще в 1971 году в Телави — родном городе Ираклия II. Эта работа признанного советского скульптора Мераба Мерабишвили действительно впечатляет: памятник царю на фоне его собственного дворца идеально вписывается в пейзаж. В высоко поднятой правой руке Ираклий II держит меч так, что это напоминает осеняющий крест. Исторический факт состоит в том, что проживший 78 лет Ираклий II провел сотни сражений, пытаясь войной и дипломатией отбиться от экспансий Османской и Персидской империй.

Главная претензия тех, кому памятник не понравился, — царь-воин получился совсем не воинственный. В Тбилиси у царя открытая правая ладонь — то ли в приветствии, то ли в призыве куда-то идти, а левая рука в неловком жесте удерживает и поводья, и меч в ножнах. При этом оружие так спрятано за головой лошади, что разглядеть его можно только с определенного ракурса.

В принципе, стоит задуматься, так ли эффективен в XXI веке метод установки конных скульптур для продвижения каких-либо идей. Ведь даже прекрасный памятник в Телави пользуется популярностью у туристов в основном потому, что это «то самое место», мимо которого на «Кировце» проезжает Фрунзик Мкртчян в фильме Георгия Данелия «Мимино».

Тем не менее «Грузинская мечта» еще год назад анонсировала установку нового памятника царю как важное культурное событие с точки зрения сохранения идентичности, традиций и религии — с недавних пор это главный аргумент властей в нежелании выполнять условия для развития демократии, обязательные для страны-кандидата в Евросоюз.

Послы и их агентура

В «Грузинской мечте» также заранее предупредили, что партия Саакашвили «Национальное движение» будет выступать против установки памятника, потому что они, как выразился мэр Тбилиси Каха Каладзе, «против всего традиционного и национального».

Саакашвили действительно предпочитал других царей и другие объекты. Во время его президентства были построены два новых аэропорта: международный аэропорт в Кутаиси был назван именем царя Давида Строителя, а в горах Сванетии появился аэропорт имени Царицы Тамары.

Между тем на открытии памятника спикеры от «Мечты», напротив, подчеркивали «дальновидность» и «прагматизм» правителя XVIII века, подразумевая, что это сочетается с взятым на вооружение после начала войны в Украине полуофициальным лозунгом «Мечты»: «А вы что, хотите войны?»

«Заслуга Ираклия II в том, что сегодня наша страна сохранила свою религиозную и национальную идентичность. Именно мудрость Ираклия II дала нам такую возможность, и поэтому мы должны оказать особое почтение нашему выдающемуся царю — сегодняшний день именно это и выражает. Он является истинным символом патриотизма, прагматизма, любви к родине, и он дал нам пример, которым каждый из нас должен руководствоваться… Мы должны беречь свои корни. Страна, которая не бережет свои корни, никогда не сможет создать достойное будущее», — сказал премьер.

Позже, отвечая на вопросы журналистов, Кобахидзе сообщил, что царь Ираклий, оказывается, особенно раздражает иностранных послов из тех государств, которые вынуждали Грузию открыть у себя «второй фронт» для отвлечения внимания России от войны с Украиной. Имена послов и страны премьер не назвал, но уверенно обвинил известного грузинского филолога и публициста Левана Бердзенишвили в том, что тот посещает эти нехорошие посольства.

«Это демонстрирует координацию между местной агентурой и ее покровителями. В отношении Ираклия II очень много агрессии именно потому, что он является символом прагматизма и преданности родине. Наши иностранные агенты и их покровители не могут этого вынести».

72-летний Леван Бердзенишвили — доктор филологических наук, успевший побывать в 1980-х годах советским диссидентом, депутат нескольких созывов парламента, переводчик с греческого и латыни, автор популярнейшего видеокурса по литературе.

Бердзенишвили еще три года назад действительно высказывал мнение, что договор с Россией был «исторической ошибкой» царя Ираклия. В этом нет ничего нового, вопрос всегда был спорным: в XVIII веке Грузия представляла из себя три царства с разными правителями. Поэт Николоз Бараташвили посвятил целую поэму «Судьба Картли» спору между царем Картли — Кахети Ираклием и царем Имеретии Соломоном, который как раз был категорически против союза с Россией. Эти стихи входят в обязательную школьную программу.

Упрек Бердзенишвили был сделан в экспрессивно-публицистической манере, он спрашивал, неужели надо объявить царя Ираклия предателем, чтобы власти перестали использовать его договор с Россией как оправдание своей капитулянтской политики.

Как и следовало ожидать, многих такое непочтительное обращение с царем оскорбило, причем оскорблялись в основном те, кто не видел самого интервью, зато читал вырванные из контекста «цитаты».

Тогда против Бердзенишвили началась откровенная травля: его лекции срывали, а на улице в него кидались яйцами. В городе Телави общественные деятели из сторонников власти организовали митинг, на котором проклинали «безродного» литератора и требовали канонизировать царя. Была даже создана петиция с требованием запретить Бердзенишвили общаться со студентами, однако эта инициатива подверглась общественной критике и не имела успеха.

Дружба с Россией в памятниках

Историк Бека Кобахидзе, доцент Государственного университета имени Илии Чавчавадзе, в разгар споров вокруг «предательства» царя Ираклия писал в соцсетях, что как минимум «ненаучно» оценивать политику царя из XVIII века в современных реалиях.

Вместе с тем сегодня Бека Кобахидзе согласен с теми, кто воспринимает новый памятник царю Ираклию как скрытую пропаганду пророссийского курса власти.

По его словам, «репутацию царя Ираклия изуродовали сначала советская пропаганда, а теперь и “Грузинская мечта”: в обоих случаях царя представляют как “пророссийского политика, мечтавшего о российской аннексии”. После того как Россия нарушила Георгиевский трактат и в 1801 году Грузия была аннексирована, были убиты либо изгнаны из страны практически все потомки Ираклия II. Это трагическая ирония судьбы, когда человека, которому Россия принесла столько несчастья, пропаганда сделала символом дружбы с Россией».

Историк считает, что новый памятник царю с опущенным мечом «соответствует политике пацифизма “Грузинской мечты” и установлен на выезде из аэропорта ради россиян. Как раз этим летом число полетов между Москвой и Тбилиси увеличилось вдвое — до 24 рейсов в неделю.

Историк напоминает, что в период правления Саакашвили у правительства были другие послания: в 2005 году часть трассы в аэропорт назвали именем президента США Джорджа Буша после того, как тот побывал в Тбилиси.

Однако происходящее сейчас напоминает ему Советский Союз в 1980-е годы, когда к 200-летию Георгиевского трактата в Грузии появилось сразу три памятника, посвященных дружбе с Россией.

1. В 1981 году 80-метровая стела «Человек и солнце» Зураба Церетели была установлена на перекрестке прямо перед дорогой в тбилисский аэропорт и стала отражением слов Эдуард Шеварднадзе на съезде компартии: «Солнце для Грузии восходит с севера».
2. Конная статуя героя Бородинской битвы генерала Петра Багратиона появилась в Тбилиси в 1983 году в районе Крцаниси. В этом же районе располагалась правительственная резиденция и дачи для гостей из Политбюро и Центрального комитета компартии. «Когда они выходили с дачи, то должны были увидеть памятник грузину, размахивающему саблей ради России».
3. Мемориал «Грузинско-российская дружба» с мозаикой Зураба Церетели — первое, что видит человек, въезжающий в Грузию из России по Военно-Грузинской дороге. Пользуется бешеным успехом у туристов из-за фантастического вида на Крестовый перевал.

Принц Гераклиус

Тот факт, что Ираклий II жил в сложный исторический период, можно понять даже по его портретам: на нем восточная чалма (часть юности он провел в Иране и участвовал в составе грузино-персидского войска в успешных походах на Индию), грузинская традиционная чоха, русский орден и горностаевая мантия по западной моде.

Восторженные заметки в британской и ирландской прессе XVIII века о молодом грузинском царе нашел в Национальной библиотеке Ирландии историк Георгий Каландия, директор Тбилисского государственного дворца искусств.

Он обнаружил заметки о «принце Гераклиусе» в 29 печатных изданиях, среди которых Public Advertiser, London Evening Post, London Chronicle, Covent-Garden Journal. Молодой царь из христианской страны виделся европейской прессе героем, способным управлять форпостом Европы на границе с Азией.

«Принц Гераклиус, которого наши читатели помнят по тому шуму, который он наделал в мире, вновь появился на политической арене», — цитирует Каландия одну из британских заметок 1766 года. «Шум» в 50-х годах XVIII века — это военная победа царя Ираклия над тремя сильнейшими претендентами на иранский трон.

«Если верить очевидцам и знакомым с ним людям, Гераклиус — самый опытный принц Востока. Ему 27 лет, удивительная храбрость сочетается со спокойствием мудреца. Его достоинства сделали его кумиром своего народа и армии, объектом восхищения соседей и причиной страха врагов. Его рост выше среднего, он хорошо сложен, черты лица привлекательны, манеры и одежда просты, впрочем, в целом эта личность оставляет такое величественное впечатление, что его воспринимаешь великолепным генералом своей армии и достойным принцем своего дворца», — писал о царе Ираклии London Magazine, or, Gentleman's Monthly Intelligencer в 1755 году.

«На Западе было впечатление, что могущество Ирана и Османской империи может пошатнуться. Конечно, это было всего лишь ожидание, но царь Ираклий тогда выделился для европейцев как сильная политическая фигура», — объясняет Каландия.

Об этом свидетельствуют его письма к венецианским дожам, к прусскому королю, австрийскому императору, главе Корсиканской республики Паскалю Паоло, а также проект соглашения между Ираклием и королем Англии об открытии в Тбилиси университета.

Каландия подчеркивает, что царь Ираклий заключил Георгиевский трактат с Россией только после того, как не удалось установить военный или политический союз с Англией, Австрией и Венецией: «Всё было очень непросто, царь был в безвыходной ситуации. С ним боролись сразу три империи: Османская, Персидская и Российская».

Ожидания Маргариты Симоньян

И снова о пропаганде. В апреле главный редактор RT Маргарита Симоньян выступила с целой речью об истории Грузии, предсказав, что «новые цари Ираклии» вот-вот будут на коленях просить Россию «забрать их домой».

Нисколько не смущаясь тем, что Георгиевский трактат, по которому Ираклий II должен был получать военную помощь от России, был подписан в 1783 году, Симоньян описала ужасы нападения персидского шаха на Тбилиси, произошедшего в 1795-м, то есть когда договор уже 12 лет как должен был соблюдаться. Как кровавые подробности уничтожения грузинской столицы могли стать аргументом для подтверждения правильности выбора царя Ираклия, логически непонятно, зато у Симоньян нашлись особые параллели с сегодняшней войной в Украине.

Симоньян сказала, что в 1795 году в Тбилиси произошла «страшная резня, где было вырезано практически всё население», которое «заставляли плевать в лик Богородицы», а над теми, кто отказывался, нечеловечески издевались.

«После этого царь Ираклий на коленях подал прошение, на коленях, чтобы его взяли в Россию-матушку. А кто поддерживал в то время тех, кто резал грузин в Тбилиси? Британия! Так же, как на Украине: Британия полностью поддерживала оружием, Британия обучала, Британия платила зарплаты персидским военным потому, что Британия вела большую игру с нами (геополитическое соперничество, кто «круче» в южных землях)… Они играются, а мы — защищаем. И у них не получилось. А у нас — получилось.

Также, по словам Симоньян, в СССР Грузия жила «как в раю», и вообще «при русских все жили дружно»... «Сейчас Россия-матушка возвращает свое. <…> И я вас уверяю, если не произойдет чего-то совершенно непредвиденного, то с Божьей помощью в этом году закончится этот конфликт, который сейчас происходит, и мы еще увидим, как новые цари Ираклии на коленях будут снова просить Россию-матушку забрать их домой».

Историк Бека Кобахидзе считает это заявление Симоньян о «новых царях Ираклиях» неслучайным, тем более что и предыдущего, и действующего премьер-министра Грузии зовут Ираклиями.

Что касается российской политики по отношению к царю Ираклию, то тут историк указывает еще на одну особенность: Грузия в XVIII веке как раз выполняла для России роль «второго фронта», которой сейчас так демонстративно пытается избежать «Грузинская мечта».

Кроме того, российские союзники как минимум трижды не выполнили своих обещаний грузинскому царю. Бека Кобахидзе их перечисляет:

«Начиная с 1768 года, когда между Османской и Российской империей началась война, основной фронт был на Балканах, однако Россия хотела открыть для османов второй фронт, чтобы оттянуть часть их войск на Кавказ. Поэтому русские обнадежили Ираклия, отправив ему один батальон во главе с генералом Тотлебеном. В итоге царь Ираклий открыл второй фронт в войне с турками даже без получения каких-либо серьезных гарантий со стороны России, что он этим чего-то добьется.

В 1770 году царь Ираклий пошел против Ахалцихского паши, генерал Тотлебен бросил его перед битвой при Аспиндзе, но грузинский царь всё равно победил. Что в это время делал Тотлебен — он ездил по Картли и Кахети и заставлял народ присягать на верность Российской империи и императрице Екатерине. То есть пока Ираклий сражался, генерал пытался присвоить Грузию.

Второй эпизод. По условиям подписанного в 1783 году Георгиевского трактата Россия предоставляла Грузии защиту от любой внешней угрозы, в том числе от набегов северокавказских горцев. Однако через два года после заключения трактата из Дагестана в Грузию вторгся правитель аварского ханства Омар-хан и разорил владения Ираклия. Россия ничего не предприняла, чтобы этому помешать.

Также по договору Россия обязалась держать в Грузии регулярную армию, но перед вторжением в Тбилиси 35-тысячного войска Аги Мохаммед-хана Каджара в 1795 году (которое красочно описывала Маргарита Симоньян. — Прим. И. Б.) Россия вывела войска и в очередной раз оставила Ираклия одного. Иранский шах за год до вторжения требовал от Ираклия отказаться от союза с Россией, однако грузинский царь ему отказал. В итоге Крцанисская битва была проиграна, а Тбилиси уничтожен. Отступивший в Телави Ираклий II умер спустя три года, в 1798-м.

Превращение в губернию

Грузинским царем, «удрученным своим венцом» и «вручавшим России свой народ», согласно поэме Лермонтова «Мцыри», был совсем не Ираклий, а его сын, последний правитель Картли-Кахетинского царства, Георгий XII. Он предложил России свое подданство, пытаясь войти в состав империи на правах автономии и при условии сохранения за ним и его потомками титула и престола. Однако никакого хеппи-энда для династии Багратионов союз с Россией не предусматривал.

После смерти Ираклия II среди его многочисленного потомства — у него было 16 сыновей и 12 дочерей от трех жен — началась борьба за власть. И если Георгия XII поддерживала Российская империя, то за царевича Юлона были грузинская знать и Турция, Иран делал ставку на царевича Александра, а на престоле в качестве регента после скорой смерти Георгия XII в 1800 году оказался его сын, Давид XII, что на фоне общей междоусобицы было чистой формальностью.

Георгиевский трактат к этому времени окончательно потерял смысл, так как император Александр I издал манифест об упразднении Картли-Кахетинского царства и его присоединении к территории Российской империи в качестве Тифлисской губернии.

О присоединении Александр I объявил в сентябре 1801 года в Москве, в дни своей коронации, что стало, по мнению историков, одним из украшений этой церемонии.

После этого направленный Александром в Тифлис генерал Карл Генрих фон Кнорринг отстранил от власти Давида XII и создал временное правительство во главе с генералом Иваном Лазаревым.

В апреле 1802 года в Сионском соборе Тифлиса состоялось «приведение к присяге» на верность российскому императору. В церковь для этого пригласили нескольких еще не сбежавших царевичей и представителей разных сословий. Собор был окружен российскими войсками, и тех, кто отказывался присягать, брали под стражу.

В конце концов все «неспокойные царевичи» из кахетинских Багратионов, кто мог претендовать на престол, были отправлены в Россию, включая Давида ХII: его в Санкт-Петербург везли арестованным и под прикрытием. Там Давид оставался всю жизнь: получал императорскую пенсию, занимался наукой и даже заседал в российском сенате.

Уезжать в Россию хотели не все. Например, категорически отказывалась покидать Тбилиси вдова Георгия XII, царица Мариам Цицишвили. Вдовствующая царица сорвала со стены кинжал и нанесла генералу Ивану Лазареву рану, из-за которой он умер, «не дойдя до двери». Перед этим, по свидетельству очевидцев, русский генерал пытался силой заставить царицу покинуть дворец и говорил с ней «с некоторого рода насмешкой».

Только через десять лет кахетинские Багратионы были помилованы и получили разрешение жить в Москве.

Автокефалия Грузинской церкви будет упразднена в 1811 году, когда уже и Западная часть Грузии войдет в состав империи как Кутаисская губерния. Подчинение государственной администрации традиционно независимой грузинской церкви вызывало особое неприятие, ведь на такое не решался никто из мусульманских завоевателей. В итоге если в XVIII веке грузинская церковь и поддерживала союз с «единоверцами», то в XIX веке стала одним из очагов борьбы за независимость.

Если добавить сюда тот факт, что после присоединения к России во всех учебных заведениях Грузии вплоть до 60-х годов XIX века обучение велось исключительно на русском языке, а статус государственного грузинский вернул себе только в 1918 году, то станет понятнее, почему либеральный и проевропейский Илья Чавчавадзе провозгласил такой консервативный, на современный взгляд, лозунг, заключавшийся в трех словах: «Язык, отечество и вера». Естественно, что и этот лозунг власти используют, когда намекают, что Грузии не стоит спешить с интеграцией в Европу.