Пузырь победы 

Правительство России 29 сентября внесло в Госдуму проект закона о бюджете на 2026–2028 годы. Из него следует, что в следующем году на войну потратят на 0,2 трлн рублей меньше, чем в этом. То есть, строго формально, чиновники выполнили обещание, которое Владимир Путин дал три месяца назад: «Мы-то планируем сокращение расходов на оборону, и в следующем году, и через год, и на ближайшую трехлетку мы планируем». 

Но на самом деле это сокращение близко к погрешности — лишь на полтора процента. В 2027–2028 годах расходы на ВПК уже должны превысить траты 2025 года. И это уже не говоря о том, что по методологии НАТО военный бюджет России в этом году может быть куда больше — на уровне 16–17 трлн рублей («Новая-Европа» подробно писала об этом здесь). А до начала войны Россия тратила на оборону 3–3,5 трлн рублей год.

В июне Путин говорил, что военные расходы нужно резать из-за проблем с бюджетом. Вероятно, за лето упомянутые сложности рассосались: Минфин решил, что деньги можно найти через повышение НДС и ряда других налогов (подробнее «Новая-Европа» писала здесь). Их повышение нужно, чтобы ежегодно тратить на военно-промышленный комплекс, а также на ФСБ и полицию до 38% бюджета. В ближайшие три года власти планируют потратить по статье «Национальная оборона» на 1 трлн рублей, или на 2,6% больше, чем за первые четыре года войны (2022–2025).

сказал «Новой-Европа» экономист международного банка. По его мнению, это «можно считать ответом на актуальный вопрос международной аудитории о том, будет ли Путин снижать военную активность под давлением дефицитного бюджета: видимо, пока не собирается».

При этом в самом начале работы правительства над новым бюджетом высшие российские чиновники на Петербургском экономическом форуме предупредили, что Путину пора делать выбор: или война, или экономика. Теперь выбор сделан. «Устойчивое смещение расходных приоритетов в сторону силовых ведомств безусловно вредит перспективам долгосрочного роста», — сказал экономист банка.

Всего в 2026 году правительство планирует потратить 44,1 трлн рублей, а заработать — лишь 40,3 трлн. После рекордного для последних лет дефицита в 5,7 трлн рублей, который ожидается по итогам 2025 года, «недостачу» денег в казне следующего года обещано сократить почти на 2 трлн — до 3,8 трлн рублей. Но не факт, что власти этим удовлетворятся: из-за высоких расходов и падения нефтегазовых поступлений дефицит текущего года за полгода разросся впятеро, хотя изначально был обещан на уровне всего-то 1,2 трлн рублей.

Главный инструмент финансирования дефицита — правительство будет брать в долг на внутреннем рынке. Заимствования растут пропорционально аппетиту, с которым власти тратят деньги: если год назад Минфин собирался занять в 2026 году 3,5 трлн рублей, то сейчас эту планку сдвинул уже до 4 трлн рублей. Но может получиться и больше, как уже вышло в текущем году: в 2025 год собирались взять в долг 3,3 трлн рублей, а, по последней оценке Минфина, будет в полтора раза больше — 5,4 трлн рублей.

На фоне того, что среднегодовые военные расходы в 2025–2028 годах растут почти вчетверо к последнему предвоенному году, особенно заметно, как власти экономят на социальной сфере. Расходы на медицину в 2026 году вырастут на 36% к 2021 году и не будут расти до 2028 года, на образование — на 55%, на социальную политику — лишь на 10%. А траты федеральной казны на ЖКХ лишь эпизодически вырастут в следующем году, потом их обещано урезать примерно на четверть и к 2026, и к 2025 году.

Застой завтра

До конца 2024 года российская экономика бурно росла на топливе бюджетных вливаний в ВПК. Примерно год назад этот импульс начал выдыхаться, а с начала 2025 года начались локальные кризисы в нескольких ключевых отраслях: строительстве, транспорте, металлургии, сельском хозяйстве, угледобыче. Заметно (на 3,5% в январе–мае 2025 года) упала добыча нефти, а в августе выручка России от продажи сырья оказалась на одном из минимумов с начала войны. Поэтому нефтегазовые поступления в казну рухнули на 20% год к году по итогам восьми месяцев года — при том, что на энергосектор приходится пятая часть доходов бюджета.

В целом, по данным провластного Центра макроанализа и краткосрочного прогнозирования, в августе гражданские отрасли упали к декабрю 2024 года на 5,4%. Дальше этот перекос будет только усиливаться. Как сказала «Новой-Европа» старшая научная сотрудница Института мировой экономики Петерсона Элина Рыбакова, «лучше становится жить только тем людям, которые напрямую задействованы в военном производстве». 

Причин для вхождения экономики в стагнацию на четвертый год войны накопилось сразу много. Это и санкции, которые сокращают экспорт и делают более дорогим импорт. Это и высокая инфляция, которая стала следствием больших военных расходов и которую ЦБ пытается победить высокой ставкой. Она, в свое очередь, делает недоступными кредиты без государственных субсидий и гарантий — то есть для всех, кроме ВПК. Это и нехватка рабочих рук. Это и фискальная консолидация, ради которой власти сократили субсидии всем, кому можно (например, угольщикам, железной дороге и НПЗ), обложили агропром экспортными пошлинами и подняли налоги на прибыль предприятий и доходы граждан.

Новый проект бюджета свидетельствует, что все эти проблемы никуда не денутся в 2026 году. 

— сказал «Новой-Европа» экономист международного банка. Что происходит, если работать некому, а государство прожигает триллионы на производство дронов и ракет, мы видим по итогам последних лет: высокая инфляция.

Поэтому ставка ЦБ останется высокой, хоть и ниже, чем нынешние 17%, — по оценке экономиста Дмитрия Полевого, на уровне 15–16% в 2025 году и 11–12% в 2026 году. Это вместе с повышением налогов будет и дальше душить гражданские отрасли, сказала Рыбакова. А увеличение НДС до 22% не только еще сильнее затормозит экономику, но и внесет свой вклад в рост потребительских цен, говорят опрошенные нами эксперты.

Из-за этого, резюмирует Рыбакова, «плачевной» будет ситуация с реальными доходами населения. Что подтверждается новым прогнозом Минэкономразвития: темпы их роста в 2026 году снизятся почти вдвое, до 2,1%. 

При этом расходы на ряд социальных статей бюджета либо не выросли (это медицина и трансферты регионам, которые финансируют значительную часть «социалки»), либо выросли совсем чуть-чуть (образованию добавили 100 млрд рублей или 6% — меньше инфляции этого года). Это значит, что в реальном выражении, с поправкой на инфляцию, эти ассигнования падают, и многие школы и больницы и дальше будут оставаться в плачевном состоянии.

Кризис послезавтра

Но даже если представить, что Кремль завтра захочет полностью сменить курс и откажется от войны и противостояния, сократить военные расходы будет очень сложно, а последствия могут оказаться болезненными. 

Как говорит Рыбакова, сейчас в России в полной мере сформировался пузырь непропорционального распределения ресурсов. Он разросся до таких масштабов, что уже начинает угрожают стабильности всей экономики. Так «вздулся» сектор недвижимости и обслуживающие его бизнесы в 2007–2008 годах, отчего случился глобальный финансовый кризис. Пузырь, который на этот раз надулся в российском ВПК, всасывает в себя деньги и рабочие руки, отчего невоенные отрасли деградируют всё сильнее. Поэтому, говорит Рыбакова, в долгосрочной перспективе придется в какой-то момент остановиться.

Однако если начать сокращать финансирование ВПК, будет уже не мягкая рецессия, а полноценный спад, сказал «Новой-Европа» руководитель исследовательского экономического центра в России (мы не называем его по соображениям безопасности). 

— считает наш собеседник.

Он и Рыбакова не видят иного выхода из этого тупика, кроме как через кризис со всеми сопутствующими проблемами: падением производства, безработицей и сокращением зарплат. Из-за снижения экономической активности сократятся поступления налогов в бюджет, и придется резать уже и невоенные расходы, а недостающие деньги правительство будет вынуждено брать в кредит у ЦБ — как это уже было в 1900-е годы. А это означает запуск печатного станка, что разгонит инфляцию.

Конечно, кризисом и резким падением ВВП эксперты пугали с самого начала войны, но тогда речь шла о том, что Россия не выдержит международной изоляции, нефтяного эмбарго и конфискации активов. Сейчас угроза совсем другая: то, что лопнет пузырь военных расходов. Масштаб возможного кризиса зависит от того, как долго будет накачиваться ресурсами оборонный комплекс (чем дольше — тем хуже), а также от профессионализма тех, кто будет отвечать в правительстве за экономику, говорит Рыбакова.

Выбраться из этой ловушки будет чуть проще, если выход будет сопровождаться нормализацией внешней политики и смягчением санкций, — тогда активность в гражданских секторах появится и без бюджетной поддержки, рассуждает экономист международного банка. Для российского ВПК потрясения будут легче, если с ослаблением торговых ограничений он сможет вернуть продукцию на внешние рынки, создать востребованный гражданскими отраслями продукт: например, дроны для сельского или лесного хозяйства вместо бомбардировщиков, говорит Рыбакова. Но поговорившие с нами экономисты считают, что у руководителей оборонных госкорпораций сейчас нет никакой мотивации конкурировать на «мирном» рынке, пока есть возможность получать из бюджета субсидии и госгарантии по кредитам. 

«Есть большие предприятия, города и регионы, которые стали крупными бенефициарами. Они будут за это (высокие расходы на ВПК. — Прим. ред.) цепляться. 

— сказал нам руководитель российского экономического исследовательского центра. И поэтому, говорит он, сейчас среди экономических выгодополучателей войны есть консенсус: нужно, чтобы она продолжалась, тогда и потрясений не будет.

Этот консенсус на прошлой неделе выразил пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков, сказавший, что вокруг Россия идет война, которую необходимо выиграть. Поэтому, как сказал поговоривший с нами российский экономист, сейчас власти будут «заклеивать дыры бумажными крестиками» и искать сиюминутные решения для того, чтобы бороться с локальными кризисами в разных отраслях и регионах. Но ответов о том, как лечить экономику после войны, эта политика не содержит.